(Посвящается солдатам и офицерам, погибшим в боях за независимость Азербайджана)

Автор: Ариф Алиев

В первую неделю апрельской оккупации XI Красной армии было дано указание  обращаться с людьми по возможности корректно. Большевики вели себя так, будто им нужны только две вещи: установление рабоче-крестьянской власти в Азербайджане, и нефть. А на независимость страны они не посягают. В небольшой поздравительной телеграмме бакинскому пролетариату 5 мая 1920 года российский лидер Ленин трижды подчеркивал это и  заискивал: «Да здравствует независимая Советская Республика Азербайджан!» Но по мере увеличения количества дивизий в стране большевики стали вести себя наглее: начались грабежи, смена национальных кадров, растаскивание народного добра, массовые аресты. Газеты ежедневно публиковали списки расстрелянных “контрреволюционеров”. Уже чувствуя себя в Баку в безопасности, советское командование сконцентрировало основное внимание на Гяндже и Карабахе: именно там после недавно завершившейся Карабахской войны с Арменией, главные силы Национальной армии продолжали нести службу. Конечно, они теперь подчинялись «революционному» правительству, но чтобы раз и навсегда покончить с этой игрой в «независимость», необходимо было уничтожить  армию Азербайджана. А в первую очередь покорить Гянджу, над которой все годы нахождения этого края в составе российской империи витал дух мятежного Джавад хана…

***

Эту ужасную новость губернатору Гянджи Худадат беку Рафибейли сообщил его соотечественник, депутат-социалист Аслан бек Сафикурдский: позвонил из Баку и сказал, что парламент страны передал власть большевикам. Теперь, согласно решению Военно-революционного комитета, губернатор Гянджи должен сделать то же самое.

Худадат бей, вместе со своим заместителем – полковником Гусейнгулу хан Хойским,  подготовил документы и 1 мая передал правление провинцией лидеру местных большевиков Ибрагиму Алиеву.

Бронепоезд XI армии «Михаил Ульянцев», 20-я стрелковая дивизия и десантные отряды 28-й дивизии к этому времени уже находились на станции Гянджа. А наутро прибыли 2-й кавалерийский корпус и полк Таманской дивизии, которые взяли под контроль город и всю окрестность. 

ОТСТУПЛЕНИЕ:
Русские перебрасывали на Запад все новые и новые силы. Стремительное завоевание Баку воодушевляло их на новые подвиги. Они хотели спровоцировать на грузинский границе инцидент, ворваться туда и так же захватить Тбилиси. Представитель Великобритании в Грузии комиссар Люк 6 мая в «чрезвычайно срочной», зашифрованной телеграмме своему правительству сообщал: «…Стотысячное большевистское войско сосредоточено в направлении Азербайджана … По плану сначала  будет атака на Грузию со станции Пойлу… Вчера весь военный офис США внезапно покинул Тбилиси и перехал в Батуми, не поставив в известность об этом ни миссии союзников, ни местное правительство». Но неуверенность российского руководства, опасающегося удара в спину, особенно из Гянджи, отложила реализацию этого плана. А в Гяндже стояла 1-я дивизия Национальной армии Азербайджана под командованием генерала Джавад бека Шихлинского. 

Ещё 29 апреля Военно-революционный комитет Азербайджана – Азревком – постановил подчинить национальную армию в оперативном отношении XI Красной Армии. Все национальные звания и знаки отличия были отменены. Но этого оказалось мало. 7 мая Азревком передал вооружённые силы страны в подчинение XI Армии не только в оперативном, но и в административном, организационном отношениях, даже в вопросе «снабжения всеми видами довольствия». Большевики приступили к «переформированию» местных воинских частей: начали разоружать их, менять командиров на русских. Уже было ясно, что цель состоит в в уничтожении азербайджанских дивизий, их растворении внутри российской армии.

В национальных частях росло недовольство. Оно было связано не только с положением самой армии. Аскеры и офицеры возмущались постепенной утратой независимости страны, жестоким обращением большевиков с местным населением. Красноармейцы теперь врывались в дома, насильно конфисковывали имущество людей, арестовывали и расстреливали тех, кто пытался оказать сопротивление. Расширялись масштабы репрессий. Армяне пользовались ситуацией. Они «помогали» солдатам: указывали дома наиболее зажиточных граждан, клеветали на влиятельных представителей мусульманского населения города. Гянджа тогда состояла из двух частей, разделенных рекой – старой равнинной, где проживали азербайджанцы, и так называемой «горной», где жили в основном армяне. 10 мая Особый отдел Красной Армии, по одному из таких доносов группы армян, арестовал любимца гянджинцев Худадат бека Рафибейли – директора городской больницы и бывшего губернатора Гянджи, а до этого – первого министра здравоохранения республики. 12 мая Рафибейли тайно вывезли в Баку и спустя восемь дней расстреляли…

Гянджинские офицеры, представители интеллегенции вначале встречались для обсуждения ситуации в окраинном районе Багманлар, затем отошли еще дальше – стали собираться в прибрежных лесах Куры. По мере ухудшения положения, росли ряды сторонников взяться за оружие. 16 мая впервые обсудили план восстания. Дата выступления оставалась открытой, но было решено атаковать и разоружить части Красной Армии в городе, затем соединиться с полками Национальной Армии в Карабахе, а также с грузинской армией на Западе, и начать борьбу за освобождение всей страны. С таким предложением отправили гонцов в Тбилиси и Тертер (Карабах).

ОТСТУПЛЕНИЕ:
В воспоминаниях тех, кто участвовал на этой встрече, встречаются две версии по поводу того, кто был послан в Тбилиси для переговоров. Один из руководителей восстания, командир Гянджинского полка дивизии полковник Джахангир бек Казимбеков пишет, что в Тбилиси поехали два грузинских офицера. Бывший глава спецслужбы АДР Наги бек Шейхзаманлы утверждает, что это поручение было дано ему. В любом случае, ответ на вопрос: «Почему гянджинцы и грузины не смогли объединиться в борьбе против общего врага?» мы получаем из одного источника. В мемуарах главнокомандующего

Вооружёнными силами Грузии генерала Георгия Квинитадзе читаем: «Войска на фронте Красный мост – Садахло были готовы к переходу в наступление… Я получал сведения от нашей разведки, а также от бежавших из Азербайджана офицеров-грузин и от членов бывшего правительства Азербайджана… Эти сведения указывали, что в Азербайджане далеко неспокойно; что среди населения происходит брожение против завоевателей; что азербайджанские войска держатся пассивно и выжидают событий; что некоторые их части даже проявили активность… Я был уверен, что население Азербайджана, ожидавшее лишь толчка, поднялось бы… Председатель правительства был склонен не продолжать военные действия. Наконец, он согласился… Войска должны были начать наступление 19-го мая… Военный министр и я в Садахло были 18-го мая. В этот день я получил краткую телеграмму от Председателя правительства, в которой мне приказывалось прекратить военные действия и приступить к мирным переговорам с противником. Мы вернулись вместе в Тбилиси и я подал в отставку… Менее чем через неделю, после приказания о прекращении военных действий, т. е. 25-го мая, в Елисаветполе (Гянджа – ред.) вспыхнуло восстание,.. оно было жестоко усмирено большевиками… Не то было бы, если бы наши войска 19-го мая перешли в наступление».

Переговоры между Россией и Грузией держались в секрете: в Гяндже, конечно, об этом не знали. Как не знали и о том, что офицеры, отправленные в Карабах, были задержаны и расстреляны в дороге. Подготовка к восстанию продолжалась. В дивизии ежедневно проводились учения: чтобы не вызвать подозрения у русских, их называли «занятиями по стрельбе».

Однако в штабе XI армии знали, что обстановка в Гяндже напряжённая. 18 мая командующий армией Левандовский распорядился о перемещении нескольких воинских частей, сосредоточенных на границе с Грузией, во внутренние районы Азербайджана. Их в основном планировали разместить вокруг Гянджи. 20 мая был отстранен от должности военный комендант города генерал Магомед Мирза Гаджар. Командир дивизии генерал Джавад бек Шихлинский был заменён красным командиром Шевелевым. Из Баку прибыл инспектор XI Армии Мельников для создания на базе легендарной 1-й пехотной дивизии национальной армии новой «Красной рабоче-крестьянской» воинской части. В Гяндже все возмущались. Лейла Галладжева – дочь командира артиллерийской бригады, полковника Даниял бека Галладжева вспоминает:

«Когда пришел домой, отец был вне себя. Увольнение коменданта города Мирза Гаджара и командира дивизии Шихлинского его разгневало. Отцу сказали, что прибывшие из штаба XI Армии грубо обращаются с нашим командным составом … Все наши солдаты и офицеры протестуют в один голос».

Это событие повлияло на ускорение восстания. 22 мая по инициативе полковника Казимбекова военные собрались в селе Нузгар, в 20 км от Гянджи. Село контролировалось гачагами. Был подготовлен тактический план: решили стремительным ударом захватить железную дорогу, прервать сообщение между Баку и западным регионом, предотвратить перемещение частей Красной Армии оттуда вглубь страны и, объединив усилия с карабахским отрядом и грузинами, наконец, положить конец оккупации. Руководство восстанием должны были осуществить генералы Джавад бек Шихлинский, Магомед Мирза Гаджар и полковник Джахангир бек Казимбеков. Шихлинский управлял артиллерией, Казимбеков руководил Гянджинским полком и партизанскими отрядами, а Мирза Гаджар отвечал за оборонительные укрепления и сооружения. Сары Алекпер, Гачаг Гамбар и другие гачаги должны были оказывать поддержку со всех сторон. 

ОТСТУПЛЕНИЕ:
На момент восстания соотношение сил в Гяндже и вокруг города, особенно по части вооружения, было в пользу врага. В распоряжении мятежников находились Гянджинский пехотный полк, учебная команда Шекинского конного полка, одна артбатарея и комендантская часть штаба – всего 1800 солдат. Основные российские силы – два стрелковых полка 20-й дивизии – были размещены в юго-восточном районе города, населённом армянами, а батальон связи 3-й бригады и комендатура штаба находились в азербайджанском квартале на северо-западе. У красных было 2000 солдат, 30 пулемётов, один артиллерийский дивизион. В селе Зурнабад они имели еще 450 кавалеристов, восемь пулемётов, одну артбатарею, кроме того, в Еленендорфе стоял артиллерийский штаб с четыремя пушками.

25 мая

Восстание началось в ночь с 25 на 26 мая в мусульманской части города. Национальная армия арестовала командующего 3-й бригадой Ширмахера вместе со штабом, взяла в плен 600 человек и захватила три артбатареи 20-й дивизии. За ночь повстанцы освободили из тюрем всех арестованных большевиками и роздали оружие жителям города. Однако, встретив ожесточённое сопротивление советских частей, батальоны Гянджинского полка были вынуждены отступить из армянского квартала города.

26 мая

После боев, продолжающихся целый день, Национальная армия захватила железнодорожную станцию, а за ней почти весь город. Первый этап плана восстания был успешно завершён. Это была большая победа, которая одновременно и напугала и разозлила русских. Начальник штаба XI Красной Армии издал «Особо секретно-оперативную директиву», которая гласила: 

«В Елизаветполе идет восстание… Возможно ожидать всеобщего восстания… Территория Азербайджанской Республики… разделяется на боевые районы, подавление – и при том жестокое возлагается на ответственных начальников районов… При подавлении восстания не ожидать приказа — «отмена», так как всегда может быть нарушена связь. Действовать самостоятельно, проявляя полную инициативу для беспощадного истребления восставших, расстреливая без суда все подозрительные элементы… Мелкие вспышки подавлять с суровой жестокостью и беспощадностью… Если развитие бунтов примет чрезвычайный характер,.. то стремление у всех – дойти до Баку, который мы не оставим и из которого, очистив беспощадно всех вредных элементов, начнём беспощадное подавление бунта по остальной территории республики…»

27 мая

Опасаясь распространения восстания, советское командование поспешно перебросило в район Гянджи дополнительные силы – стрелковые полки, кавалерию, артиллерию, бронетехнику. С помощью этих сил и бронепоезда, вернувшегося из Газаха, большевики вновь захватили станцию, после чего 7 раз подряд атаковали город, но войти в него с севера так и не смогли. 

В то же время с юга, со стороны Еленендорфа, армянские вооруженные отряды, объединившись с большевиками, напали на  Гянджу, которая находилась под постоянным артобстрелом. Однако, понеся большие потери, они также были вынуждены отступить. 

28 мая

Гянджа встретила вторую годовщину независимости Азербайджана свободной! Полковник Казимбеков вспоминает: «День был исключительно прекрасный. Казалось, сама природа радовалась ему и выражала свое сочувствие изнемогающему в неравной борьбе восставшему народу. Зато неприятель уже с раннего утра проявлял усиленную активность. С рассветом со всех сторон города был слышен грохот орудийной стрельбы». 

Подавив восстание именно 28 мая, русские большевики хотели преподать Азербайджану еще один урок. А для этого они ночью стянули в Гянджу дополнительно группу бронепоездов Ефремова, 18-ю кавалерийскую дивизию Курышко, новые подразделения 20-й стрелковой дивизии Великанова и гаубичный дивизион.

В 7 часов утра командир 2-го батальона полковник Гаузен (немец по происхождению)  послал срочное сообщение в штаб. В нем говорилось «о массах неприятельской кавалерии, которые двигались в походной колонне к городу». Полковник Казимбеков сам выехал на поле битвы и заметил, как конница перестраивается для атаки. Он приказал прекратить огонь, выставить вперед все имеющиеся пулеметы. Аскеры получили строгое указание стрелять по общей команде. 

Ясно были видны атакующие массы конницы, двигающиеся рысью 4 эшелонами, по 2 эскадрона в каждом. В позициях защитников Гянджи царила абсолютная тишина. Эскадроны, перешедшие в галоп, а затем в карьер, стремительно приближались. Когда оставалось 600 метров, прозвучала команда: «Огонь!»  Эту демонстративную атаку кавалерийской дивизии неприятеля два батальона повстанцев встретили залповым огнем из сотни винтовок, 5 орудий и 22 пулемётов.

«Все поле перед нашими позициями покрывается трупами людей и лошадей и массой раненых. Только одиночным всадникам удается уйти из под смертоносного обстрела», вспоминает конец боя Казымбеков. 

Атака русской пехоты со стороны Еленендорфа днем этого дня также потерпела неудачу. Большевики в злобе начали обстреливать город с разных сторон. Четырёхчасовая бомбардировка прекратилась только в 8 часов вечера. «Половина города разрушена нашим артиллерийским ударом», – отмечалось в рапорте начальника Оперативного управления Воронкова штабу XI Армии за этот день. 

Так прошёл праздник 28 мая 1920 года в Гяндже. Защитники города щедро оросили родную землю собственной кровью и кровью сврих врагов. 

ОТСТУПЛЕНИЕ:
Один из руководителей восстания генерал Шихлинский был ранен во время бомбардировки, его  место занял офицер Станкевич, поляк по происхождению. Генерал Мирза Гаджар также отошел от командования из-за болезни. Правда, полковник Казимбеков не остался один: был еще генерал Теймур бек Новрузов, были другие братья Мирза Гаджары, Хойские, был полковник Даниял бек Галладжов, были храбрые командиры батальонов – полковник Гаузен и капитан Миризаде, самоотверженные гачаги Сари Алекпер, Мамедгасым, Рамазаногуллары, Татоглу Гасан, десятки других. Но после того, как на западе красные перекрыли дорогу на Балчылы, кольцо окружения вокруг города замкнулось.Патроны и снаряды заканчивались. Новостей из Карабаха не было. А новость из Тбилиси стала сокрушительным ударом для повстанцев. Казимбеков пишет, что информация о соглашении между Грузией и Россией дошла до них как раз в ночь с 28 на 29 мая. 

А враг, который  вводил в бой все новые и новые силы, уже не прекращал атаки даже ночью. Не сумев сломить волю защитников города, он хотел довести их просто до изнеможения.

29 мая

С рассветом тяжёлая артиллерия русских вновь заработала. В 7 часов 178-й и 179-й полки попытались войти в Гянджу с севера и северо-запада, силы 18-й кавалерийской дивизии атаковали с юга и юго-запада, 180-й полк и армянские отряды перешли в наступление с востока. Однако контратаки азербайджанцев по всем направлениям вынудили их вернуться на прежние позиции. «Осажденные… оказали упорное сопротивление, нанеся нам значительные потери», отмечалось в оперативной сводке штаба XI Армии. Но потери гянджинских защитников были не менее значительными. Командиры азербайджанских батальонов полковник Гаузен и капитан Миризаде, сменивший Шихлинского подполковник Станкевич, также героически погибли в боях.

30 мая

Шел шестой день восстания, которое грозило перерасти в общенародное движение. Уже возникли новые очаги в Карабахе. Даже оставшись без поддержки, Гянджа не сдавалась, и большевики видели выход только в наращивании военной силы. С грузинской границы прибыли 175-й и 176-й стрелковые полки, еще один артиллерийский дивизион, а также  составленная из армян горная батарея, из Баку доставили дивизион бронированных автомобилей. Таким образом, вокруг Гянджи скопилось 5 стрелковых, 6 кавалерийских полков, 7 спецподразделений, 57 артиллерийских орудий, два бронеавтодивизиона, 6 бронепоездов. Красным помогали вооруженные армянские отряды численностью до 3000 тысяч человек.

После тяжёлых, многочасовых боев на окраинах, войска XI Армии смогли ворваться в юго-восточную часть города. Однако повстанцы не пустили их к реке Гянджа, за которой располагалась мусульманская часть.

31 мая

Решающий штурм Гянджи начался в  9 утра со стороны железнодорожного вокзала. При мощной поддержке артиллерии красные вошли в город с севера, но не смогли продвинуться вглубь. Повстанцы превратили каждый дом в крепость.

В эти трудные часы судьбу сражения решило предательство «своих». Прибывшие из Баку со специальной миссией чрезвычайные комиссары Султан Меджид Эфендиев и Гамид Султанов, с помощью местных коомунистов, напали на тюрьму в мусульманском районе города. Они обезвредили охранников, освободили захваченного в плен русского командира Ширмахера, около 2000 солдат, и захватили склад оружия. Внезапно появившаяся за линией обороны повстанцев внушительная сила изменила ситуацию. Завязались уличные бои.

В оперативной сводке XI Армии от 1 июня 1920 года отмечалось, что восставших приходилось выбивать артиллерийским огнем буквально из каждого дома. Инспектор XI Армии Мельников, находившийся во время событий в Гяндже, в своём докладе члену Военно-революционного совета Кавказского фронта Орджоникидзе писал: «Контингент восставших составляло почти все мусульманское население: были случаи, когда даже женщины стреляли из винтовок, а затем при обыске у некоторых находили в складках платья револьверы, и даже одну из них, как мне рассказывал красноармеец, нашли у пулемёта на крыше».

Но Гянджа, разрушенная ураганным огнем артиллерии, исчерпала все возможности защитить себя. К вечеру восстание было практически подавлено. Сопротивление продолжали отдельные улицы и дома…

Только благодаря отчаянному мужеству выживших солдат и офицеров 3-го гянджинского полка удалось прорвать кольцо окружения в северо-западном направлении и эвакуировать часть населения из города. В завершении своих воспоминаний о восстании полковник Казимбеков рассказывает об этой последней операции повстанцев: «В образовавшийся прорыв непрерывным потоком хлынули жители, покидающие город и направляющиеся в села, расположенные в горах. К 5 часам вечера к главным силам, проведшим прорыв, присоединяются роты, прикрывающие эвакуацию со стороны армянского квартала. Войска направляются вслед за уходящими жителями…»

ОТСТУПЛЕНИЕ:
В 8 часов вечера 31 мая Орджоникидзе отправил телеграмму из Баку Ленину и Сталину: «После шестидневных упорных боев восстание подавлено самым жестоким образом». А в телефонном разговоре со своим соратником Кировым 10 июня он уточнил: «подавлено с невероятной жестокостью, город разрушен артиллерийским огнём». Трудно даже представить, что означают эти слова в устах одного из самых кровавых советских лидеров.

Ворвавшиеся в город красноармейцы, вместе с присоединившимися к ним армянами, уничтожали мусульман, которым не удалось покинуть Гянджу. Турецкий коммунист Мустафа Субхи в докладе «О результатах поездки в Гянджу» в ЦК Аз.КП и Серго Орджоникидзе писал: «Насчитывается от 3500-4000 убитых мирного населения… Все трупы найдены большей частью в садах, внутри домов, и в подвалах. Это объясняется тем, что, население после входа красноармейцев убегало в сады, пряталось внутри домов, в подвалы, кто куда мог. Некоторые утверждают, что это результат работы армян, другие же – красноармейцев».

В секретном одокладе Французской миссии на Кавказе о событиях в Гяндже сообщалось: «Вся мусульманская часть города разрушена, среди убитых имеются дети в возрасте 2–3 лет. В числе женщин, подвергнутых насилию, мы обнаружили 8-летнюю девочку». По рассказам свидетелей, женщины бросались в реки, чтобы защитить честь. А реки Гянджа и Гошгар после двух дней проливных дождей были полны воды и бурлили. Гачаг Мамедгасым в своих мемуарах описывает ужасающую сцену: «Никто не видел Гошгар таким – уносящим с собой все, что встречалось на пути: валуны, скалы. Волны  раскачивали полные людьми повозки как колыбель, водовороты тянули их ко дну…»

В первые дни после подавления восстания трупы не разрешалось хоронить. 4 июня Азревком обсудил телеграмму из Гянджи чрезвычайного комиссара Мирза Давуд Гусейнова, где он  предупреждал: «На улицах Гянджи до сего времени лежит масса трупов, могущих быть причиной эпидемии». Только после рассмотрения вопроса в Баку, перед лицом угрозы эпидемии Гянджинская партийная организация и Уездревком приняли решение: «Издать приказ военкома о беспрепятственных похоронах родственниками убитых».

О количестве жертв в Гяндже называют разные цифры. В архивных документах XI Армии говорится, что было убито всего 1000-1500 защитников города. Но в те дни New York Times, ссылаясь на Госдепартамент, писала, что все мусульманское население Гянджи уничтожено с «жестокой дикостью». Британские издания  Vestern Gazette и Cheltenham Chronicle сообщали, что в результате этой бойни было убито 15.000 человек. Французская военная миссия на Кавказе заявляла, что «на город было обрушено не менее 8 тысяч снарядов, число убитых мусульман составило 10.000, в Гяндже практически не осталось мусульман». В современной исторической литературе приводятся цифры от 10 до 12 тысяч жертв…

ОТСТУПЛЕНИЕ:
… Среди них были грудные дети и пожилые генералы, видные ученые и известные писатели, поэты, такие как Фирудин бек Кочарли, Магамед Хади. Но цена Гянджинского восстания измеряется не жизнью одного города, а честью и достоинством целой нации.

«Что же с нами случилось, что мы, азербайджанские тюрки, так легко, без сопротивления, без протеста отдаем нашу богатую и процветающую страну варварам, а сами становимся их рабами?!» Это – вопрос, заданный перед восстанием Джахангир беком Казимбековым соотечественникам. 

“Гянджинское восстание – дастан о том, как народ спас свою честь и вновь обрел достоинство. Кровь, пролитая в мае в Гяндже, смыла с нации пятно, которую оставили на ней события 27 апреля». А это – ответ редактора газеты «Азербайджан» Джейхуна Гаджибейли на вопрос мятежного полковника уже после восстания.

Тем, что сегодня можем повторить его, мы вечно благодарны офицерам и аскерам Национальной Армии, отдавшим жизнь за независимость Родины.

Перевод: Гюльнары Рагимовой 
Pressklub.az