Филипп Экозьянц

«Армянский вопрос» продолжает метаться по игровому полю политиков, как, к сожалению, и любой национальный вопрос. Хотелось бы, чтобы он вернулся на естественные для него поля исторических дискуссий и благополучно растворился там, оставив Закавказью стабильный и прочный мир.

«Армянский вопрос» имеет искусственное происхождение. Такова моя позиция; и я отдаю себе отчет в том, что, делая это заявление, я обязан назвать изобретателей «армянского вопроса» и их цели. И именно поэтому я написал книгу,  посвященную Исраэлу Ори, которого армяне называют выдающимся деятелем освободительного движения. 

В его деятельности на рубеже 17-го и 18 веков отчетливо просматриваются нити, которыми выткано знамя «армянского вопроса». И у вдумчивого и внимательного читателя есть возможность понаблюдать за началом этого процесса.

Говоря простым языком, «Армянский вопрос» - это конфликт между одной частью общества, которую называют «армянами», и теми, кто их окружает или делит с ними одну территорию. Для того, чтобы такой конфликт возник, необходимо, чтобы все участники конфликта четко осознавали границы «армянства». Эти границы должны быть легко читаемы особенно для социальных низов с обеих сторон, в противном случае, те не смогут направить свою энергию неприязни и гнева в нужном направлении, и конфликт угаснет, не начавшись.

Наиболее эффективным маркером для обозначения границ армянства является, конечно же, язык: говоришь по-армянски, значит армянин. Однако, в Малой Азии и Закавказье в конце 17 века, приходится признать, абсолютное большинство населения говорило на языках, которые называли мусульманскими. В Турции это был турецкий, в Персии – персидский (здесь и дальше я буду использовать названия, которые мы можем найти в европейских источниках 17-18 веков, понимая, что в местных языках и наречиях Леванта для языков и народов использовались другие названия, не получившие распространения в мировой литературе).

А на армянском языке говорила лишь верхушка духовенства и проводились богослужения. На мусульманском говорили в быту, вели дела, рассказывали детям сказки… Армянский язык в то время имел лишь «богослужебную» основу и не был приспособлен для повседневного общения. И лишь, позже, смешавшись с мусульманскими языками, «снизошёл» до простого люда.

Фактически армянский язык не имел необходимого «литературного котла», чтобы развиваться и совершенствоваться, как это происходило с европейскими языками. У него не было в достаточном количестве не только авторов, критиков, филологов, составителей словарей (да и самих словарей), но – главное! - у него не было той читательской аудитории, которая всегда является главным источником вдохновения для литераторов и ученых.

Итак, языковый маркер отсутствовал или был слишком слабым, чтобы отделить армян от не армян.  И только лишь начиная с конца 17-го века армянскому языку «помогают» развиваться. В больших количествах в Европе издается христианская литература и с помощью миссионеров переправляется в Турцию и Персию. Причем эти книги уже адаптируются для того, чтобы их могли понимать не только священники, но и простолюдины.

В моем исследовании представлены документы, содержащие откровения миссионеров о планах по развитию и распространению армянского языка среди христианского населения Малой Азии и Персии.

Следующим маркером является религия

Армянская церковь, действительно упоминалась в документах 17 века. Однако, упоминания об Армянской церкви мы встречаем лишь в европейских источниках. А вот в местных источниках «европейских армян» гораздо чаще называли либо просто христианами, либо другими именами, обозначавшими принадлежность к различным течениям христианства: назореями, маронитами, яковитами,кармелитами; либо просто «римлянами» – то есть, католиками.

В те времена «на местах» не было ясного понимания, какие именно христиане являются армянами, о которых все чаще и чаще начинали говорить европейцы. Более того, в европейских источниках того времени тоже не было единого мнения на этот счет, пока не появились католические миссионеры. Буквально за три десятилетия (в 1670-х – 1690-х годах) были написаны трактаты о духовном и светском состоянии Армении и армян, все авторы которых были членами католических орденов (в основном Ордена иезуитов). По содержанию эти трактаты были настолько похожи один на другой, словно писали их студенты одного и того же профессора.

Итак, религиозная составляющая не обеспечивала отчетливых границ для группы населения, которую европейцы называли армянами.

Этническая принадлежность

В 17 веке об этом знали так мало, что никто из ученых не потрудился объяснить своим читателям, что же это такое: ни в Европе, ни в Азии. Европейские авторы народами называли, прежде всего, низшие слои населения. Это был один большой народ под названием «простой люд», который затем делился на более мелкие народы по различным признакам. По профессиональному: торговый, ремесленный, служивый и т.д.;

по названию городов и государств: имперцы (Священная Римская империя Германской нации), флорентийцы, московиты, венецианцы, османы;

по названию географических регионов: британцы, бретонцы, гасконцы, анатолийцы, армяне, скандинавы, крымчане.

В Леванте чаще население делилось всего на три народа: мусульманский, христианский и иудейский. Низшие слои населения Передней Азии сами себя делили лишь по религиозному признаку: мусульмане, христиане.           

Бытовые особенности, как и обычаи той или иной группы населения были обусловлены профессиональной и религиозной принадлежностью каждой семьи и не могли указывать на этнические границы. Описание деталей армянского быта мы впервые встречаем лишь в 19-м веке, и они практически полностью совпадают с бытом татар, как тогда называли в России азербайджанцев и часть турецкого населения.

В 17-м веке таких подробностей в письменных источниках мы не находим. Можно было бы сформировать этнос из семей, связанных родственными связями. Но в те времена дальше одной-двух деревень и глубже трех-четырех поколений такие связи отследить было невозможно, и такой этнос оказался бы слишком малочисленным для того, чтобы играть значительную роль в Персии и Османской империи.

Таким образом, перед теми, кто изобрел «армянский вопрос» стояла непростая задача: «выкроить» из местного населения самостоятельную группу под названием «армяне». И для этого им необходимо было создать или углубить существующие различия настолько, чтобы они были заметны и очевидны, как минимум, для самого местного населения.

В истории Исраэла Ори и меликов мы можем наблюдать начальный этап этого процесса. А завершен этот процесс был лишь в начале 20-го века, когда границы понятия «армянский народ» стали не только хорошо различимыми, но и оказались до краев наполнены кровью как армян, так и всех, кто имел несчастье оказаться рядом.

По моему мнению, процесс создания народов в 17 веке отличался от того, который мы видим сегодня, разве что масштабом применения средств массовой информации.

В 17-м веке были книги, которые люди только-только научились печатать достаточно большими тиражами; слухи  и, главное, миссионеры, путешественники, послы, курьеры и прочий люд, способный преодолевать большие расстояния и разносить по свету информацию, которую, как правило, невозможно было проверить. А значит, тот, кто был наиболее смышленым, имел возможность использовать её в своих интересах.

Сегодня же в распоряжении подобных умельцев такой арсенал информационного оружия, что производство «национального вопроса» занимает гораздо меньше времени, а очаги ненависти давно уже пожирают наш мир не хуже самых страшных эпидемий.

В моей книге «Исраэл  Ори. Ларец Пандоры.»  вы найдете подтверждения всему, о чем я говорю. Это лишь первая из нескольких книг, задуманных мной. Она адресована всем, кто считает себя армянином и кому интересно истинное про
шлое нашего народа. И конечно, эта книга для тех, кто не побоится увидеть правду и поразмыслить о ней.

"Turan"